Totleben
Мл.Сержант
- Регистрация
- 11 Сен 2016
- Сообщения
- 63
- Реакции
- 80
- Баллы
- 6
- Возраст
- 69
Дело Оклобжио
Великая Французская Революция и последовавшая за ней эпоха наполеоновских войн навсегда изменили историческую карту Европы. Рушились государства и королевские династии, создавались новые троны, которые занимали вчерашние простолюдины, своим свирепым бешеным рвением завоевавшие себе престол и власть. Повсюду сновали бесчисленные искатели удачи и славы, стремившиеся оказаться в том самом месте, на которое могли упасть отблески улыбки Фортуны. Молодые люди всех национальностей, вдохновлённые примерами Мюрата и Бернадота, Бертье и Даву, Понятовского и Удино, искали себе поприща отваги и бессмертной славы.
Древняя Черногория, Монтенегро, не осталась в стороне от общеевропейского урагана.
Монтенегро, известная отвагой своих мужчин и красотой женщин, отдавала своих сыновей на поиски доли лучшей и более славной, нежели полурабское прозябание под гнётом уже зашатавшейся, но ещё жестокой и властной Австро-Венгерской Империи.
Черногорец Иван Оклобжио, получивший юридическое образование в университете итальянской Падуи, не стал тратить время и силы на карьеру адвоката, и в 23-летнем возрасте избрал путь воина. Имперская армия, куда поначалу завербовался молодой человек, встретила его неприветливо, и в 1846 году он пожелал перейти на русскую службу. Обращение к императору Николаю I, личная протекция главы Черногории митрополита Петра II Петровича Негоша в письме к наместнику М. С. Воронцову открыли Ивану Оклобжио путь к военной карьере под эгидой двуглавого орла.
Вот как отозвался о своём подданном Черногорский правитель:
«Иоанн Дмитриевич Оклопчия, юноша образованный, происходящий из древней черногорской дворянской фамилии, коего и поручаю вам, великодушный князь, прося, чтобы благоволили принять его под ваши победоносные знамена, а я надеюсь, что он оправдать будет имя черногорца. Счастие его зависит теперь от вас: вы многих осчастливили, и надеюсь, что он причислен будет к ним".
Дело сделалось, и в 1846 году Иван Оклобжио был определён подпоручиком в Егерский генерал-адъютанта князя Воронцова полк, где всего за 6 лет службы вырос в чине до подполковника и был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени, а затем, приняв участие в Восточной кампании 1853-1854 годов, стал полковником и кавалером ордена св. Анны с мечами и императорской короной и награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость».
После оставления Севастополя и перехода русских войск с Южной стороны города на Северную, Оклобжио был назначен командующим 1-ой бригадой 7-ой резервной дивизии и начальником авангардного отряда войск, расположенных по рекам Бельбек и Кача.
Здесь Ивану Дмитриевичу Оклобжио было суждено сыграть выдающуюся, но мало известную роль в истории Крымской кампании.
Захватившим безжизненные развалины Севастополя союзникам досталось только поле смерти. Смрад и разруха окружали разочарованных победителей на ещё вчера неприступных и смертоносных бастионах города. Чувства победы не было. Рядом, за узкой полоской бухты стояли в грозном молчании войска русских, усиливавшиеся день ото дня подкреплениями из центральной России. О переправе через Севастопольскую бухту нечего было и думать, не было ни материалов для моста, ни желания попадать под кинжальный огонь славной русской артиллерии, в полной сохранности переправленной по наплавному мосту. Для организации десанта в каком-либо ином месте не было ни сил, ни средств, ни решимости. Войска коалиции стояли в бездействии и недоумении.
Командуя авангардным отрядом войск, полковник Оклобжио задумал и осуществил блестяще исполненную диверсию, имевшую далеко идущие последствия в формировании решимости англо-французских войск продолжать боевые действия.
В то время, когда на узкой кромке противостояния велись бомбардирование артиллерией и ружейная перестрелка, многочисленные вспомогательные части, сапёрные и инженерные войска коалиции не сидели без дела, но были заняты на стратегических работах. Вокруг Севастополя прокладывались рокадные дороги для будущего движения армии вглубь полуострова. Из Байдарской долины через перевал Бечку́ французы построили дорогу, имевшую твёрдое покрытие, названное по имени изобретателя англичанина Макадама, макадамовое шоссе. Хорошо утрамбованная несколькими слоями разнокалиберной щебёнки дорога, серпантинами вьющаяся по крутым склонам горного хребта над селом Уркуста в северной части Байдарской долины, вела в соседнюю долину реки Бельбек, откуда открывался широкий и свободный путь к Бахчисараю и далее, в Симферополь и степной Крым. В самой Байдарской долине, зелёной и многоводной, союзники устроили лагеря, где можно было прийти в себя от ужасов кровавой мясорубки ночных вылазок и штурмов бастионов Севастополя.
Пришедшая осень, как и прошлогодняя, принесла с собой ненастье, дожди, холода и ранний снег. Палаточные полевые лагеря уже не удовлетворяли победителей, а захваченный ими город своей каменно-ледяной пустыней вселял ужас в души виновников его страшной судьбы.
Напротив, красота пёстрого осеннего крымского леса, живописные скалистые горы, пологие перевалы и многочисленные речки и водопады радовали глаз и успокаивали раненые души солдат. В быту мирных забот находили они упокоение от мыслей об утерянных друзьях, залечивали свои многочисленные раны и невольно обращались к мыслям о будущей мирной жизни, когда им доведётся возвратиться с победой в Европу и Британию. Но война продолжалась.
Глубокой ночью 26 ноября 1855 года из деревни Ени-Сала близ Севастополя выдвинулись по направлению к перевалу Бечку три походные колонны авангардных войск под предводительством полковника Оклобжио. Отряды двигались в сопровождении полевой артиллерии и, быстро передвигаясь по хорошо известным горным дорогам, ещё до рассвета достигли перевала. Разведка, произведённая днём ранее, донесла, что дозоры противника, размещённые на перевале Бечку, из-за скверной погоды сняты и путь свободен. Доставленная на перевал русская артиллерия была установлена на склоне горы, обращённом к деревне Уркуста, против вражеского лагеря и контролировала передвижение по макадамову шоссе через перевал.
«...Из воспоминаний участника событий офицера П.А. Чихачева: «...огни большого французского лагеря под аулом Уркустою горели теперь уже прямо перед нами, не более как в полуверсте расстояния... Слишком 20-ть орудий стояло перед нами на передках своих, кругом артиллерийский лагерь и коновязи африканских егерей. Далее по Байдарской долине сверкало еще множество разбросанных полупогасших огней, указывающих на многолюдные бивуаки. Цель нашего похождения была достигнута: мы подробно осмотрели позиции неприятеля и измерили его силы...».
Оставив для прикрытия одну колонну на перевале, две другие стремительно спустились вниз к Уркусте и атаковали скованные сном французские войска. Первым делом русские егеря заклепали запальные отверстия вражеских пушек, не рассчитывая при отступлении поднять их с собой на перевал. Вражеский лагерь был в полном беспорядке. Пытаясь разобраться в происходящем, полуодетые и сонные французы метались по узким улочкам татарского аула и падали под ударами палашей русских егерей и пуль их ружей и пистолетов. Паника была всеобщей. Можно было только спрятаться в кустах, убежать и затаиться в чахиле, укрыться за домами и на сеновалах.
Нанеся как можно более урону неприятелю, отряды Оклобжио ретировались, не понеся никаких потерь. С собой они унесли некоторое количество вражеской амуниции, заставив тащить её пленённых в схватке французских пехотинцев. Добрые нарезные штуцеры стали наградой храбрецам-егерям. По возвращении на перевал, артиллеристы авангарда расстреляли боезапас орудий по вражеским порядкам, усилив тем самым ужас и смятение деморализованных французов.
Чтобы закрепить эффект, уже 9 декабря Оклобжио вторично произвёл демонстрацию нападения своих отрядов на лагеря неприятеля в Байдарской долине. На этот раз русские были замечены заблаговременно, и отчаянная суматоха и приготовления к отражению атаки показали, что французы сделали правильные выводы из недавнего урока и уяснили, что на крымской земле у них не будет спокойных дней и ночей, идиллических любований природой и наслаждения её плодами.
Иван Дмитриевич Оклобжио
© 2017
Великая Французская Революция и последовавшая за ней эпоха наполеоновских войн навсегда изменили историческую карту Европы. Рушились государства и королевские династии, создавались новые троны, которые занимали вчерашние простолюдины, своим свирепым бешеным рвением завоевавшие себе престол и власть. Повсюду сновали бесчисленные искатели удачи и славы, стремившиеся оказаться в том самом месте, на которое могли упасть отблески улыбки Фортуны. Молодые люди всех национальностей, вдохновлённые примерами Мюрата и Бернадота, Бертье и Даву, Понятовского и Удино, искали себе поприща отваги и бессмертной славы.
Древняя Черногория, Монтенегро, не осталась в стороне от общеевропейского урагана.
Монтенегро, известная отвагой своих мужчин и красотой женщин, отдавала своих сыновей на поиски доли лучшей и более славной, нежели полурабское прозябание под гнётом уже зашатавшейся, но ещё жестокой и властной Австро-Венгерской Империи.
Черногорец Иван Оклобжио, получивший юридическое образование в университете итальянской Падуи, не стал тратить время и силы на карьеру адвоката, и в 23-летнем возрасте избрал путь воина. Имперская армия, куда поначалу завербовался молодой человек, встретила его неприветливо, и в 1846 году он пожелал перейти на русскую службу. Обращение к императору Николаю I, личная протекция главы Черногории митрополита Петра II Петровича Негоша в письме к наместнику М. С. Воронцову открыли Ивану Оклобжио путь к военной карьере под эгидой двуглавого орла.
Вот как отозвался о своём подданном Черногорский правитель:
«Иоанн Дмитриевич Оклопчия, юноша образованный, происходящий из древней черногорской дворянской фамилии, коего и поручаю вам, великодушный князь, прося, чтобы благоволили принять его под ваши победоносные знамена, а я надеюсь, что он оправдать будет имя черногорца. Счастие его зависит теперь от вас: вы многих осчастливили, и надеюсь, что он причислен будет к ним".
Дело сделалось, и в 1846 году Иван Оклобжио был определён подпоручиком в Егерский генерал-адъютанта князя Воронцова полк, где всего за 6 лет службы вырос в чине до подполковника и был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени, а затем, приняв участие в Восточной кампании 1853-1854 годов, стал полковником и кавалером ордена св. Анны с мечами и императорской короной и награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость».
После оставления Севастополя и перехода русских войск с Южной стороны города на Северную, Оклобжио был назначен командующим 1-ой бригадой 7-ой резервной дивизии и начальником авангардного отряда войск, расположенных по рекам Бельбек и Кача.
Здесь Ивану Дмитриевичу Оклобжио было суждено сыграть выдающуюся, но мало известную роль в истории Крымской кампании.
Захватившим безжизненные развалины Севастополя союзникам досталось только поле смерти. Смрад и разруха окружали разочарованных победителей на ещё вчера неприступных и смертоносных бастионах города. Чувства победы не было. Рядом, за узкой полоской бухты стояли в грозном молчании войска русских, усиливавшиеся день ото дня подкреплениями из центральной России. О переправе через Севастопольскую бухту нечего было и думать, не было ни материалов для моста, ни желания попадать под кинжальный огонь славной русской артиллерии, в полной сохранности переправленной по наплавному мосту. Для организации десанта в каком-либо ином месте не было ни сил, ни средств, ни решимости. Войска коалиции стояли в бездействии и недоумении.
Командуя авангардным отрядом войск, полковник Оклобжио задумал и осуществил блестяще исполненную диверсию, имевшую далеко идущие последствия в формировании решимости англо-французских войск продолжать боевые действия.
В то время, когда на узкой кромке противостояния велись бомбардирование артиллерией и ружейная перестрелка, многочисленные вспомогательные части, сапёрные и инженерные войска коалиции не сидели без дела, но были заняты на стратегических работах. Вокруг Севастополя прокладывались рокадные дороги для будущего движения армии вглубь полуострова. Из Байдарской долины через перевал Бечку́ французы построили дорогу, имевшую твёрдое покрытие, названное по имени изобретателя англичанина Макадама, макадамовое шоссе. Хорошо утрамбованная несколькими слоями разнокалиберной щебёнки дорога, серпантинами вьющаяся по крутым склонам горного хребта над селом Уркуста в северной части Байдарской долины, вела в соседнюю долину реки Бельбек, откуда открывался широкий и свободный путь к Бахчисараю и далее, в Симферополь и степной Крым. В самой Байдарской долине, зелёной и многоводной, союзники устроили лагеря, где можно было прийти в себя от ужасов кровавой мясорубки ночных вылазок и штурмов бастионов Севастополя.
Пришедшая осень, как и прошлогодняя, принесла с собой ненастье, дожди, холода и ранний снег. Палаточные полевые лагеря уже не удовлетворяли победителей, а захваченный ими город своей каменно-ледяной пустыней вселял ужас в души виновников его страшной судьбы.
Напротив, красота пёстрого осеннего крымского леса, живописные скалистые горы, пологие перевалы и многочисленные речки и водопады радовали глаз и успокаивали раненые души солдат. В быту мирных забот находили они упокоение от мыслей об утерянных друзьях, залечивали свои многочисленные раны и невольно обращались к мыслям о будущей мирной жизни, когда им доведётся возвратиться с победой в Европу и Британию. Но война продолжалась.
Глубокой ночью 26 ноября 1855 года из деревни Ени-Сала близ Севастополя выдвинулись по направлению к перевалу Бечку три походные колонны авангардных войск под предводительством полковника Оклобжио. Отряды двигались в сопровождении полевой артиллерии и, быстро передвигаясь по хорошо известным горным дорогам, ещё до рассвета достигли перевала. Разведка, произведённая днём ранее, донесла, что дозоры противника, размещённые на перевале Бечку, из-за скверной погоды сняты и путь свободен. Доставленная на перевал русская артиллерия была установлена на склоне горы, обращённом к деревне Уркуста, против вражеского лагеря и контролировала передвижение по макадамову шоссе через перевал.
«...Из воспоминаний участника событий офицера П.А. Чихачева: «...огни большого французского лагеря под аулом Уркустою горели теперь уже прямо перед нами, не более как в полуверсте расстояния... Слишком 20-ть орудий стояло перед нами на передках своих, кругом артиллерийский лагерь и коновязи африканских егерей. Далее по Байдарской долине сверкало еще множество разбросанных полупогасших огней, указывающих на многолюдные бивуаки. Цель нашего похождения была достигнута: мы подробно осмотрели позиции неприятеля и измерили его силы...».
Оставив для прикрытия одну колонну на перевале, две другие стремительно спустились вниз к Уркусте и атаковали скованные сном французские войска. Первым делом русские егеря заклепали запальные отверстия вражеских пушек, не рассчитывая при отступлении поднять их с собой на перевал. Вражеский лагерь был в полном беспорядке. Пытаясь разобраться в происходящем, полуодетые и сонные французы метались по узким улочкам татарского аула и падали под ударами палашей русских егерей и пуль их ружей и пистолетов. Паника была всеобщей. Можно было только спрятаться в кустах, убежать и затаиться в чахиле, укрыться за домами и на сеновалах.
Нанеся как можно более урону неприятелю, отряды Оклобжио ретировались, не понеся никаких потерь. С собой они унесли некоторое количество вражеской амуниции, заставив тащить её пленённых в схватке французских пехотинцев. Добрые нарезные штуцеры стали наградой храбрецам-егерям. По возвращении на перевал, артиллеристы авангарда расстреляли боезапас орудий по вражеским порядкам, усилив тем самым ужас и смятение деморализованных французов.
Чтобы закрепить эффект, уже 9 декабря Оклобжио вторично произвёл демонстрацию нападения своих отрядов на лагеря неприятеля в Байдарской долине. На этот раз русские были замечены заблаговременно, и отчаянная суматоха и приготовления к отражению атаки показали, что французы сделали правильные выводы из недавнего урока и уяснили, что на крымской земле у них не будет спокойных дней и ночей, идиллических любований природой и наслаждения её плодами.
Иван Дмитриевич Оклобжио
© 2017